— Так надо. — Она закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. — И потому что я люблю приемы. Люблю и ненавижу. Одновременно.
Деревья высокие, белые, у них острые верхушки. Похоже на тот кусок рафинада.
Потом видит, что это Дэвид. Хмурится и спрашивает, чего ему надо.
Выбор у них небольшой. Доктор Санта намекает, что в его силах немедленно прервать беременность, но Берта только шипит на него. Она женщина практичная, но есть ведь границы, которые нельзя переходить.
Ли Макгрет оказался не таким старым, каким я его себе представлял. И все-таки время не пощадило его. Голые, почти женские лодыжки, кожа обвисла — по-видимому, когда-то Макгрет был гораздо крупнее, — синий махровый халат, разваливающиеся тапочки. Макгрет, похожий на привидение, зашаркал обратно по коридору.
Из такси я выбрался в таком состоянии, словно меня основательно накачали наркотиками. Душ я бы мог и не принимать, все равно приехал такой же потный, как и был. Вот Мэрилин, конечно, была свеженькая, чистенькая, вкусно пахнущая, ухоженная и гладенькая. Она чмокнула меня в щеку, и я тут же погрузился в облако ее духов: сандаловое дерево и жасмин. Я сказал, что рад ее цветущему виду. Я и правда был этому рад. Теперь я мог за нее радоваться, потому что больше не желал ее, или не скучал по ней, или не любил ее — решайте сами, что тут больше подходит. Короче, все кончилось, причем так давно, что даже ностальгии уже не вызывало.