— Куда прикажут, — безо всякой рисовки сказал Степа. — Ты не стесняйся, рассказывай.
— Знаю, знаю. И не забывай… Гхм-кхм… В общем, ты в курсе, теперь по нашей линии вакансия открывается. Так что через квартал вполне возможны подвижки… Смотри, не опоздай.
— Если кто-то из нас ляжет и будет непонятно, можно транспортировать или нет — да, полезет, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Степа. — Вариант крайний, но учитывать необходимо.
Одного не было: уюта. Чувствовалось, что хозяин кабинета на самом деле слуга кабинета, он ничего здесь не менял под себя, не подгонял, под свои нужды, а просто приспособился к этому незыблемому и монолитному формату, пережившему десятки функционеров и сохранившему свою несгибаемую властную сущность в первозданном виде.
— Да, нужно действовать прямо сейчас, — подтвердил Ольшанский. — В принципе, я не собирался сегодня никого спасать, но… В общем, если генерал не сумеет найти для себя ответ — что стало с его инженером, — эти пятьдесят узников обречены. Так что, думаю, вам стоит…
— Зря обижаетесь, коллега, — сказал доктор. — Вы действительно самый молодой из нас, вам предстоит долгое и непростое становление в команде, так что все эти нюансы — чай, костер, дополнительная нагрузка, а также разнообразные тупые шутки и подначки — суть неизбежные издержки этого непростого процесса. Так что крепитесь, у вас еще все впереди.