Осторожно поднявшись по железной лестнице, я оказался перед железной же дверью и, не раздумывая, толкнул ее.
Я устал. И морально и физически. Больше всего мне сейчас хотелось прилечь — прямо здесь, на полу, — и заснуть. Держался только чудовищным усилием воли: соратники мои, наравне со мной пережившие те же трудности, выглядели вполне бодро и даже проявляли интерес к разговору прокурора с докторами.
— Прыгаем в канал… — И, отодвинув небольшую металлическую заглушку в стене, ввинтился туда этаким бодрым червяком. Степа синхронно последовал за ним: мне не оставалось ничего другого, как повторить маневр моих коллег.
Кипя от злости я снял мешок, взял камеру и подошел к люку, с которого Юра со Степой стащили крышку специальным крючком.
А еще увольняют двенадцать персон из нашего окружного начальства. Откуда бы, казалось, такая недетская суровость? Оттуда, что над всей этой свистопляской, стартовавшей вчера в полдень, витает зловещее словосочетание «Покушение на Президента».
— Украинец, а не хохол, — поправил Юра. — А откуда знаешь? Я ведь не…