— Тихо! — немного отдышавшись, Яков поднялся и трусцой припустил против течения, держась ближе к стене. — Давай за мной!
Увы, увы: не об этом я мечтал, томно размышляя у парадного подъезда Дома Номер Четыре. Виделись мне в тот момент лимузины, фуршеты, ночные клубы и множество прекрасных дев, которые за право обладания мною будут устраивать гладиаторские бои.
— Да, товарищ адмирал, вы свободы, — кивнул Домовитый. — Только не забудьте забрать свою пьянь с моего объекта.
В палате, помимо недвижного Гены под капельницей, было четверо. Двое в белых халатах, склонившись над изголовьем пострадавшего, тихо и озабоченно что-то обсуждали.
Последняя остановка пришлась как раз на лаз с заглушкой. Или даже не пришлась, а просто дотянули: это был своего рода психологический рубеж, за которым вполне внятно просматривалась надежда на спасение. Теперь они стояли у лаза, с ног до головы перемазанные фекалиями — из сухого тоннеля в камеру ввалились кувырком, как-то не до деликатностей было, — хрипло дышали, как загнанные лошади, и лихорадочно решали дилемму.
— Это как так? — удивился Юра, пытаясь высвободить свою ладошку.