— Они ведь не отшлифованы. У тебя в руках целое состояние…
— Я запомню, — сказал он. — Ты собираешься объясниться с Бенедиктом?
Рот его невольно открылся, а глаза расширились от изумления.
На моем лице не дрогнул ни один мускул. Значит, я был не единственным. Расскажи я о нашем с отцом разговоре, меня назвали бы лжецом и обвинили бы в лицемерии — пять лет назад он практически приказал мне занять трон.
— У меня такое ощущение, что в Эмбере все интригуют и никто никому не верит. Как странно.
Я нащупал пакет с едой, вскрыл его и до отвала наелся мясом — самой сытной пищей, которая там была, — и хлебом. Оказывается, я совсем забыл, что есть можно вкусно. Затем меня стало клонить ко сну, и я задремал, а проснувшись, откупорил бутылку вина.