Горничная вернулась довольно быстро и, улыбнувшись, кивнула головой.
Я полез на заднее сиденье, за ботинками, превратившимися в высокие черные сапоги, услышал, как под ними что-то звякнуло, и увидел относительно тяжелую серебряную шпагу в ножнах, ремешки которых идеально подходили к петлям на моем поясе. Рядом с сапогами лежал черный плащ с брошью-застежкой в форме серебряной розы.
— Лично я искал тебя в окрестностях Авалона, — продолжал Бенедикт, — и мне так здесь понравилось, что я решил остаться. В те дни государство было в ужасающем состоянии, и я трудился в поте лица, чтобы вернуть ему былую славу. Я сделал это в память о тебе, но мне полюбилась эта страна и ее жители. Они привыкли к мысли о том, что я — их Протектор, и, честно говоря, я к ним тоже привык.
— Странно. Я не видел Эвелину много лет. Она даже не знает, где я живу.
В моем ослабленном состоянии потребовалось совсем немного, чтобы захмелеть. Я закурил сигарету, уселся на соломенный тюфяк, облокотился о стену и расслабился.
Грузовики подверглись нескольким трансформациям и в конце концов перестали заводиться. Мы столкнули их в овраг, прикрыли ветками и, распределив патроны и продовольствие между солдатами, продолжали путь.