Эль-Койот неподвижно лежал на земле, опутанный лассо. При падении с лошади он потерял сознание. Казалось, что он умер.
— И не мое, мистер Стумп. Как жаль, что мне это в голову не пришло сегодня утром!
День обещал быть очень жарким, и потому решено было открыть сессию суда не в здании, а в тени старого дуба. Здесь поставили большой стол, десяток складных стульев, обтянутых кожей. На стол положили бумагу, гусиные перья, огромный том судебного законодательства. Принесли чернильницу, графин с коньяком и несколько рюмок, коробку гаванских сигар и коробку спичек.
Фелим вернулся к дверям хакале и с видом полного удовлетворения снова занял свой сторожевой пост, точно артист, хорошо сыгравший свою роль.
— Вряд ли, — ответил офицер пехоты, — особенно принимая во внимание, что больной мустангер даже не подозревает, где он сидит. Я только что там был. У него настолько помрачен рассудок, что он не узнает себя в зеркале.
— Подожди! Я забыла! — закричала Исидора. — Ты увидишь там мое серапэ и шляпу, захвати их с собой. Я тебя подожду здесь или же встречу на дороге.