— Вы довольны своим остроумием, капитан Кольхаун? Но я должна тебе сказать, что мне не нравятся твои шутки.
Несколько минут гальвеец просидел молча. Думал ли он о совершенном проступке или же просто наслаждался действием алкоголя, почем знать?
Но странно: ее не беспокоит неприступность этих стен; наоборот, она боится, что они недостаточно крепки.
Предоставленный самому себе, конь скакал в каком-то неопределенном направлении. Всадница, казалось, не обращала на это никакого внимания. Со склоненной головой, погрузившись в глубокие думы, она не замечала ничего вокруг.
— У меня нет особого желания отказываться, — скромно ответил Морис. — Но если мистер Кольхаун извинится…
— Видите это? — сказал он, указывая на землю.