Незатейливый костюм, который юный Генри обычно носил, через несколько секунд уже был на нем. Юноша поспешил за капитаном в сад.
Радуясь скорому окончанию трудного путешествия, а также возможности до захода солнца увидеть свои новые владения, плантатор был в прекрасном настроении. Он непринужденно болтал с надсмотрщиком, остановился пошутить с дядей Сципио, ковылявшим на покрытых волдырями ногах, подошел подбодрить тетушку Хлою, изнемогавшую под тяжестью своей ноши. По сравнению с другими рабовладельцами Вудли Пойндекстера нельзя было назвать жестоким хозяином, и негры даже по-своему любили его, хотя больше боялись. Он не находил особого удовольствия в истязании своих рабов, хотя считал, что наказывать их плетью необходимо. И все же он гордился тем, что на теле его невольников не было ни одного рубца от жестоких истязаний.
Но вот еще одна пара глаз. В них вы прочтете и тревогу, и нежность, и вместе с тем непоколебимую твердость.
— Я вижу, что у вас обоих шестизарядные револьверы Кольта номер два, — сказал майор, рассматривая их оружие. — Пока что все в порядке. Вы вооружены одинаково.
— Точно так, господин сержант, — раздался голос денщика майора, приближавшегося с большой бутылью к фургону.
Уйти отсюда было невозможно. Малейшее движение причиняло невыносимую боль. Несчастный почти не верил в возможность помощи от человека. Ведь он кричал до хрипоты, но никто не услышал его. И, несмотря на это, время от времени все же раздавался его глухой крик. Это были слабые проблески надежды, борющейся с отчаянием.