Маляренко пришёл в себя только тогда, когда чёрные мутные манекены все закончились.
— … попросить прощения хочу, за всё что сделал. Хотя, по совести говоря, извиняться мне не за что. А тебе, Иван, вот что сказать хочу…
В животе приятно булькало. Вил развёл для себя маленький костерок, улёгся на камышовую подстилку и, улыбнувшись, уснул.
Иван открыл глаза. Прямо перед его носом торчало круглое одутловатое и БЛЕДНОЕ лицо с козлиной бородкой.
Маляренко нарезал круги. Вокруг растущего не по дням, а по часам скелета его будущего корабля. Бельгиец скалил зубы и показывал — окей, мол, всё будет в лучшем виде! Типа — не мешай работать. Иван согласно кивал, интересовался у Семёныча не нужно ли им чего и отваливал.
— Даааа. — Кольцов аж зажмурился от удовольствия. — Дали. Всего то и нужно было организоваться. Вождь нужен был.