А утром ветер принёс совсем другой аромат.
После смерти Феди, никто из жителей Севастополя ни фламандского, ни французского языков, понятное дело, не знал. Даже канадцы. Но, как оказалось, Герд спокойно понимал по-английски и, с пятого на десятое — по-немецки. Так что с общением проблем не было.
Вспомнив это слово, Ваня затосковал. Даже Спиридоновские родноверы теперь казались ему милыми и родными. Белыми и пушистыми. А тут — разгром посёлка, убийства женщин и детей. Неспровоцированная агрессия против его лодки. Факты складывались сами собой в стройную и логически выверенную цепочку.
Дядя Костя отодвинул своих бойцов и, подойдя ближе, присел перед Ваней на корточки.
Маляренко, кряхтя, поднялся и объявил, что митинг закончен.
Ваня бросил шкуру, на которой он обычно спал в походах, под навес и поинтересовался у Толика.