Мощный тычок в спину придал ускорение, которое плавное перешло в падение.
Снова мимо левого борта неторопливо проплывали Крымские горы, густо облепленные соснами и кипарисами. Май придавил всех невыносимой жарой, какая здесь обычно случалась лишь в конце июля и весь экипаж, кроме рулевого, валялся на палубе под натянутым тентом. Маляренко впихнул под брезент своё раскладное кресло, разложив его на манер шезлонга и лениво наблюдал за знакомыми местами.
— Они ещё близко. Они уходят и жгут. Потерпи, дочка.
— Да ну! Козлы! За самогон — в рабы. За косячок — виселица. А здесь этой конопельки — урыться можно! Выпить нельзя. С девчонками замутить — ни-ни. Грех. Тьфу!
Маляренко оглядел всех собравшихся. Кроме пришлых из Бахчисарая здесь были все мужчины из его округи.
На короткий миг из за маски взрослого человека выглянул испуганный ребёнок.