Иван обозревал с вала длинную… всё-таки канаву, тянувшуюся идеально ровной линией. Прямо перед ним на чурбачках около костра сидело восемь землекопов и, не обращая никакого внимания на высокое начальство, резались в картишки. Маляренко недоумённо задрал бровь, а Семёныч поспешил успокоить.
Матушка хрустнула пальцами, а в штабе повисла тягостная тишина.
— Ах! Аааа… а… ой не могу… «денег во!»… ой не могу! Держите меня!
— Вы молодцы, парни. И о деле думаете и о себе. Просто о приоритетах не забывайте, ясно?
— Лучше б не собирал. Я на этих негров в Заире и Руанде насмотрелся — во!
Велосипеды были уже не по чину и Лом-Али Гуссейнов заложил парадный выезд в четыре брички. Две из которых стояли на автомобильных и мотоциклетных колёсах. Каждый «экипаж» тащила пара осликов. Медленно, зато верно. И педали крутить было не нужно. Выехали большой толпой. Сам Иван, Олег, только вчера вернувшийся с последними женщинами с севера, и вся остальная «верхушка» Севастополя.