Ермолаев вскочил и, что было мочи, заорал.
У Вани отвисла челюсть и остекленел взгляд. Матушка говорила о Романове.
По степи тянулась алая нитка. Над ней, отсвечивая сполохами огня поднимался светло-серый дым.
И, в-третьих, что было самым удивительным при таком ветре, море было спокойным! Никаких волн. Только лёгкая зыбь.
— Да. Деньги. Торговля. И ещё я пообещал привезти им будущей весной два автомата. Всё.
Иван кивнул, мол, понятно и, завернувшись в шкуру, тоже лёг спать.