— Продадим всё. Мастерские, дома, орудия труда. Продадим всё, кроме кораблей. Верфь — государственная!
Мир вокруг был каким-то серым. И ещё этот мир странно колыхался. И было в этом мире как-то душно и жарко. Иван окончательно открыл глаз и навёл резкость.
Глаза у попа не горели фанатизмом, но вид у него был весьма решительный.
Самому Косте еда не лезла в горло. Слова Илии о том, что пленнику нельзя верить произвели на него сильное впечатление. Тьма за ним. Тьма. Интересно. Тьма. Костя не чувствовал в этом человеке ТЬМЫ. Может он просто её не видел?
Вил громким криком собрал вокруг себя десяток мужчин из его бригады, что работала здесь, на разборе корабля и всех оставшихся в посёлке женщин и детей из их группы. Усадив их плотной кучей под навесом от солнца и подняв повыше над головой письмо, лётчик смело вышел к вооружённым незнакомцам.
«Это что же получается, мы не в Чёрном море, а в Азовском? Гады, да не стучите так ложками! Да-да, Лёшка, и от меня тебе светлая… тьфу! Да пошёл ты! Обойдёшься скотина»