Всякий раз когда по тем или иным делам Ивана заносило в Бахчисарай, он не переставал поражаться. В этом городке постоянно появлялось что-то такое, что искренне удивляло Маляренко. То каменные стены. То сторожевая вышка. То мощёная улица и фонтанчик на центральной, возле «Кремля», площади.
— Ермолаев, — голос у Вани сел, — не стреляй, свои.
— Мама и тётя Оля меня защищали. Их запороли. Кнутом. Тётя Оля умерла. А потом он решил наказать маму снова. Меня раздели и у неё на глазах. Тоже. Кнутом. Я почти умерла, но меня выходили. И я выжила. И теперь я вот так живу.
«Или… или этот Диаб ещё куда-то успел наведаться?»
Вид у Матушки был очень бледный. Тут снова слово взял Маляренко.
— Вы, Иван Андреевич, надеюсь, топиться не собираетесь?