В суматохе вчерашней вечерней встречи поговорить они так толком и не успели.
Ближайший к нему боец опустил автомат, и вдруг резко повернувшись, от души приложил Вила прикладом в живот.
Маляренко встал в строй наравне со всеми.
— Его ничего не интересует. Ни лодка. Ни порт. Ни дом. Ни семья. Ни все мы. Он ищет. Ты понял? Ищет. У него есть нечто только его. Собственное. Личное. Не для нас. Не показное. ОН ИЩЕТ ДЛЯ СЕБЯ САМОГО и на остальных ему плевать. Он как ракета. Это единственный человек, которого я знаю, который не смирился со всей этой хернёй и что-то при этом делает. Не думаю, что он всё планирует и действует осознанно. Он просто прёт, как кабан, к своей цели. К калиточке. Домой. В свою Алма-Ату.
Оля тоненько, по-детски, взвизгнула и изо всех сил припустила домой, к дяде Ване.
— Дядя Ваня, — в глазах Насти была тревога, — а до этого посёлка далеко ещё?