Девушка, покончив с окороком, оставила нож в покое, начала расставлять бокалы. Ушки действительно будто выросли в два раза каждое слово ловит. И на Арисата ноль внимания — упорно делает вид, что не к ней обращаются.
— Примерно так же. Нам известно минимум о четырнадцати попытках, и лишь одна из них успешная. Последняя.
— Благодарствую, сэр Дан, только вот оружия мне до слез жалко, может, оставим?
— Да это и без разговоров понятно… Тут даже не дни, сэр страж: без мускулатуры воина не бывает. А от вас почти скелет голый остался — то-то мои ребята даже поганыша заподозрили. Рассказали, что хотели уже испытание веревкой устроить. Скажите, сэр страж: вы по делу в наши края наведались или по иной причине?
Ночью погань опять устроила концерт — пришлось ополченцам и дружинникам дежурить на стенах. Неприятно — отоспаться всем не мешает хорошо. Даже пожалел, что не поддался на уговоры Арисата: воин мечтал с помощью следопытов и попугая поискать новое убежище врага — тот явно ближе перебрался. Удайся этот замысел, можно было разгром устроить.
Нейтральная всего одна: я, похоже, потерял свой «иммунитет» перед поганью. Меня она атаковала с удовольствием. С одной стороны, плохо — риск лишний; с другой — теперь можно не подозревать в себе каких-то нехороших изменений, а то, грешным делом, задумывался. Да и не все в этом вопросе так однозначно: в ночном бою я почти всегда атаковал первым, и противник, возможно, просто отвечал на угрозу. Не исключено, что при покладистом поведении трогать не стали бы.