— Вы, ваше высочество, — заулыбался Канареев, — живете совсем не здесь, а на территории, как вы это обозвали, штаб-квартиры компании «Трансваальские золотые прииски», которая расположена в трех верстах отсюда. Так что если вы хотите здесь остановиться, ну там перекусить либо просто, как вы это говорите, когда меня наставляете, окунуться в гущу жизни, то милости прошу. Крюгерсдорп — самый крупный из наших трех городков…
Тут уж я хмыкнул в голос и, наклонившись к разложенным образцам, поднял так усиленно рекламируемую мне винтовку Роговцева и протянул ее генералу.
Совещание у Крюгера прошло тяжело — похоже, у многих присутствовавших, бросавших на меня короткие взгляды, свербило в одном месте от желания отобрать у этого русского так глупо подаренные ему земли и заняться золотодобычей самостоятельно. Но мне при поддержке папаши Пауля удалось исподволь рассеять это желание и переключить мысли завистников на другую тему. Так что итог вполне можно было назвать приемлемым. На золото определили установить налог размером от трех до пяти процентов, причем шкала объемов добычи не поднималась, а падала. Насколько я помнил, в реальной истории он был установлен в пять процентов, но с учетом того, что, по моим прикидкам, добыча возрастет в разы, а то и на порядок, денег у независимого Трансвааля будет ой как много. Преториус, например, надеялся, что это заметно продвинет дело объединения обоих бурских государств — к богатому присоединяться куда как выгодно…
— Садись, Лешка, — необычно тихо произнес он и замолчал. Некоторое время мы оба молчали, а затем Александр III вздохнул и рубанул: — Хочу на тебя еще и Военное министерство повесить.
Боже, я никогда не видел такой гримасы ярости на женском лице. Даже когда общался с Колькиной бывшей. Впрочем, Колькина бывшая была особой прагматичной и демонстрировала ярость только в том случае, когда это могло помочь ей чего-нибудь добиться. Что явно не мой случай. Эшли же просто ярилась. И в этой ярости она была еще более прекрасна…