– А дети? Экзамены… Я не могу сейчас их бросить…
– Да, нормально, нет, бутер себе сделал, да, пока, – говорил он несколько раздраженно, – ладно, помою… Пока.
Надя это чувствовала и по отношению к себе – сын мог быть добрым и заботливым, но иногда, если она отказывала ему в чем-то, смотрел с ненавистью. Очень долго Надя списывала резкие смены настроения сына на переходный возраст. На многое старалась закрывать глаза.
Наверное, именно из-за пережитого стресса я начала терять зрение. Слепота, неожиданная, мгновенная, накрывала меня, окутывала, а я была ей даже рада. Но стоило мне моргнуть, зрение возвращалось вместе с реальностью.
– Послушай, он вырос в детдоме, выбился в люди, не спился, за одно это его можно уважать! – кричал, то есть зловеще шептал, папа, когда все аргументы заканчивались. Он всегда так делал. Когда мама восставала против кого-то, папа бросался на защиту, даже если был не прав.
Я зашла в учительскую в то время, когда там никого не должно было быть, и увидела Якова Матвеевича, который сидел за столом и разговаривал по телефону. Он не слышал, как я вошла.