– Ты не понимаешь. Не можешь понять. Это мне за грехи. За тот грех. Расплата такая – чтобы я жила с этим.
Так вот, когда папа умер в стенах родной, любимой больницы, мама решила, что в его смерти виноваты двое – Женя и Лилечка.
Лена сидела у меня на кухне, ела конфеты и горько плакала.
Нет, я не передумала. Просто мне показалось это забавным. А потом, к собственному удивлению, втянулась. Сижу и болтаю без остановки. Точно – чокнутая тетка. Нет, я не убиваю время – я пытаюсь вспомнить и понять, что сделала не так, а в чем была права. Диктофон стал молчаливым и лучшим слушателем. Он даже не кивает – меня всегда раздражали такие вежливые, равнодушные кивки собеседника. Горит лампочка, которой я и рассказываю о себе, о своей жизни. Этот аппарат дисциплинирует – заставляет вспомнить главное, отсеять ненужное. Я говорю, выстраивая предложения, думая о том, что произношу и как.
Он каким-то чудом выволок Ирочку, которая стонала, мычала, подвывала от боли, из школы и бросил ее на ближайшей лавочке. «Скорую» тоже вызвал не он, а случайный прохожий, который вышел погулять с собакой.
С тех пор как Раечка начала приходить к Котечке, в квартире опять стало чисто, а Котечка и вовсе засиял, как медный таз, – ухоженный, накормленный, ублаженный.