Андрюша смотрел на мать и не понимал, чем она возмущена и недовольна?
– Ну и что? А сейчас получится, – сказала Вера Анатольевна.
– Давай, – сразу же согласился он. – Приезжай, когда будет удобно. Я живу один и работаю дома.
– Деточка, вы пойдете в суд? Дадите показания? Нет. Вы скоро станете матерью. Тогда вы меня поймете. Вы не захотите, чтобы ваш ребенок пережил этот кошмар еще раз. Я хочу, чтобы дочь забыла об этом, если возможно. И вы забудьте. Живите спокойно.
– Нет, я боюсь. А вдруг кто-нибудь увидит?
Дети его обожали. Он мало чем от них отличался – смешливый, дерзкий, с бесконечными шуточками, прибауточками, анекдотами. Девочки от него млели. Ходил абы как, расхристанный, разболтанный, в драных кедах. Когда ему становилось скучно, устраивал детям спектакли – физические эксперименты, то тянучку они делали, то шарики надували, то еще что-то. Из его кабинета всегда раздавался хохот. Андрей Сергеевич смеялся первый и громче всех. Его обожала директриса, Аделаида Степановна, закрывая глаза на «новаторские» методы обучения. Ему вообще многое сходило с рук. Почти все. Господи, какая я была дура в молодости! Удивительная, редкостная дура! Но сначала про то, как я оказалась в школе.