Наконец в разговор вступил сам изобретатель.
В конце ноября из Трансвааля прибыл Канареев. Он привел почти девять тысяч пудов золота. Похоже, мы вышли на пик. Прииски работали как часы. Отношения с бурами тоже нормализовались — в основном потому, что у них испортились отношения с англичанами, которые уже бесились от того, что такая река золота проходит мимо них. Что ж, по большому счету, главное Трансвааль сделал: первые заводы и вся необходимая для дальнейшего развития инфраструктура были уже построены, а для окончания строительства должно хватить и того запаса, который есть. Одна последняя поставка принесла мне в текущих ценах около ста шестидесяти миллионов рублей. Полтора миллиона уйдет флоту, еще миллионов пять — на различные сторонние проекты, около семидесяти пяти было запланировано в бюджете следующего года, остальное — излишек, запас на будущее. А ведь уже и заводы продукцию дают. Да и с прежних поступлений еще довольно много золота лежит на хранении. Вернее, даже не на хранении, а выдано в виде кредита государственной казне под три процента годовых. Негоже с родного государства большой процент брать…
— Дворянин Иван Владимирович Мичурин, проживающий в окрестностях города Козлова и служащий по Железнодорожному ведомству, доставлен в Москву. Из всех дворян Тамбовской губернии именно Иван Владимирович наиболее полно соответствует высказанным вашим императорским высочеством требованиям, как-то: увлеченность селекционной работой растений и проживание в окрестностях крупного узлового железнодорожного пункта.
— Вот и отлично. Официально ваша группа будет предназначена для… ну, скажем, всестороннего обеспечения учебных классов наглядными пособиями по электричеству. Заказ же всех необходимых вам материалов, литературы и остального будете делать через моего человека, который станет у вас появляться раз в неделю, скажем, по понедельникам, а доставлять все необходимое — по готовности. — Я встал и, подойдя к Попову, обнял его. — Вы меня очень порадовали, Александр Степанович, очень. Я даже боюсь подумать, какие это перспективы перед нами открывает.
До Москвы я добрался в середине сентября. Здесь, слава богу, все шло своим чередом. Здание московского общежития Общества вспомоществования в получении образования сиротам и детям из бедных семей тоже уже достраивалось, но пока не было сдано. Задержка была хоть и неприятной — занятия-то уже начались, — однако не катастрофической. Более серьезной проблемой стало другое: четверо студентов третьего курса Императорского Московского технического училища были уличены в хранении революционной литературы и прокламаций. Один из них уже собрал вещи и покинул общежитие с гордо поднятой головой, а трое третий день валялись в ногах у председателя Московского попечительского совета и прибывшего сюда по столь вопиющему случаю свежеизбранного председателя Союза сакмагонских дозоров России генерала Драгомирова. Его вызвали потому, что двое из этих четверых оказались мастерами одного из московских Сакмагонских дозоров.
Макаров ошарашенно кивнул. Я усмехнулся про себя. Похоже, он уже мой.