— Сударыня, я еще не помешан! Я буду помешан, буду, наверно, но я еще не помешан! Сударыня, один мой приятель — бла-го-роднейшее лицо — написал одну басню Крылова, под названием «Таракан», — могу я прочесть ее?
— Oh, hier il avait tant d'esprit, я так рассчитывала, и притом у него манеры: я думала, он и Кармазинов… и вот!
— Что не выдержу? что не вынесу со смирением их ненависти?
— Я знаю, знаю место, я помню очень, — проговорил Тихон.
— Вы серьезно, что он подушку крестил? — с каким— то особенным любопытством вдруг осведомился инженер.
— Как? Как это вы сказали… ах черт! — воскликнул пораженный Кириллов и вдруг рассмеялся самым веселым и ясным смехом. На мгновение лицо его приняло самое детское выражение и, мне показалось, очень к нему идущее. Липутин потирал руки в восторге от удачного словца Степана Трофимовича. А я всё дивился про себя: чего Степан Трофимович так испугался Липутина и почему вскричал «я пропал», услыхав его.