— Любопытно. Что же вы оставляете и кому?
— Господи помилуй! — перекрестилась Прасковья Ивановна.
— Но ты смешиваешь отца с сыном. Они не в ладах; сын смеется над отцом явно.
— Вы просто хотите сказать, что от кого-нибудь страдали или страдаете.
— Знаете что, — заметил он раздражительно, — я бы на вашем месте, чтобы показать своеволие, убил кого-нибудь другого, а не себя. Полезным могли бы стать. Я укажу кого, если не испугаетесь. Тогда, пожалуй, и не стреляйтесь сегодня. Можно сговориться.
— Будьте сейчас у Кириллова, я приду… Мне необходимо, необходимо!