— Иду, — даже как-то весело проговорил Петр Степанович, немедленно подымаясь, — одно только слово: Кириллов, кажется, один-одинешенек теперь во флигеле, без служанки?
— Понимаю вас; благодарю Никон Семеныч. Вы, милая моя, госпожа Лебядкина?
— Родство? Вы смеетесь надо мною или нет?
Шатов не отвечал; он решился ничего не отвечать.
— «Историю этой несчастной»! — со злобным смехом протянула Прасковья Ивановна. — Да стать ли тебе мешаться в такие «истории»? Ох, матушка! Довольно нам вашего деспотизма! — бешено повернулась она к Варваре Петровне. — Говорят, правда ли, нет ли, весь город здешний замуштровали, да, видно, пришла и на вас пора!
— Я сама думала, что надо прервать. Варвара Петровна слишком подозревает о наших сношениях.