Но Лунин, подобно другим „беспокойным в своей деятельности господам старого доброго времени“, в своих поступках и ощущениях предстает в воображении Хроникера как цельный и непосредственный человек, в то время как Ставрогин обладает „нервозной, измученной и раздвоившейся природой“. Он бы, по словам Хроникера, „и на дуэли застрелил противника, и на медведя сходил бы, если бы только надо было, и от разбойника отбился бы в лесу — так же успешно и так же бесстрашно, как и Л<уни>н, но зато уж безо всякого ощущения наслаждения, а единственно по неприятной необходимости вяло, лениво, даже со скукой“ (с. 197).