— Ни-ни. Вы слишком добры, что еще заботитесь. Я слыхивал об этом, но никогда не видывал в натуре, как человек нарочно застреливается из-за того, чтоб его похвалили, или со злости, что его не хвалят за это. Главное, этой откровенности слабосилия не поверил бы! А вы все-таки прогоните его завтра.
— Да, да и дома устроены иначе, то есть печи и окна.
— Поверьте, что я не унижусь до счетов с вами, — сказал он, — и если вы…
Ипполит жадно посмотрел на него и несколько мгновений соображал.
— Тут я виноват, Ганя, а не кто другой, — прервал Птицын.
— Побоялся лично обеспокоить, князь, при ваших личных и, может быть, чрезвычайных, так сказать, впечатлениях; а кроме того, я и сам-то-с принял вид, что как бы и не находил ничего. Бумажник развернул, осмотрел, потом закрыл да и опять под стул положил.