— Да ведь он не умер, пистолет не выстрелил.
Вся почти наружная бумага обгорела и тлела, но тотчас же было видно, что внутренность была не тронута. Пачка была обернута в тройной газетный лист, и деньги были целы. Все вздохнули свободнее.
— Игумен Пафнутий, — отвечал князь внимательно и серьезно.
— Да ведь я и не в том смысле о русском помещике говорю, как вы принимаете. Сословие почтенное, хоть по тому уж одному, что я к нему принадлежу; особенно теперь, когда оно перестало существовать…
— Ах, Лебедев, как это скучно! — нетерпеливо вскричал князь. — К делу, чего вы тянете!..
— Я сказала, что если она сюда войдет, то я отсюда выйду, и тоже слово сдержу, — сказала Варя.