— Я вовсе не желаю с вами шутить, Лев Николаич. С Ипполитом я увижусь сама; прошу вас предупредить его. А с вашей стороны я нахожу, что всё это очень дурно, потому что очень грубо так смотреть и судить душу человека, как вы судите Ипполита. У вас нежности нет: одна правда, стало быть, — несправедливо.
— Как под стул? Не может быть, ведь вы же мне говорили, что во всех углах обыскивали; как же вы в этом самом главном месте просмотрели?
— Да и она тоже полгода спустя потом умерла от простуды. — сказал князь.
— Бранятся, — ответил князь и пошел в гостиную.
— Ничего не знаю, — ответил князь, бывший и сам в чрезвычайном и болезненном напряжении.
— Я на десять тысяч не согласен, — сказал Бурдовский.