Лебедев, Птицын, генерал Иволгин бросились подавать стулья девицам. Аглае подал стул генерал. Лебедев подставил стул и князю Щ., причем даже в сгибе своей поясницы успел изобразить необыкновенную почтительность. Варя, по обыкновению, с восторгом и шепотом здоровалась с барышнями.
— Посмотрите, Лизавета Прокофьевна, эти чашки, — как-то странно заторопился он, — эти фарфоровые чашки, и, кажется, превосходного фарфора, стоят у Лебедева всегда в шифоньерке под стеклом, запертые, никогда не подаются… как водится, это в приданое за женой его было… у них так водится… и вот он их нам подал, в честь вас, разумеется, до того обрадовался…
— О, я не прочту, — совершенно просто отвечал князь, взял портрет и пошел из кабинета.
— Угадываю: Остерманом, а не Глебовым, — вы это хотите сказать?
— А, так вот как? Это изменяет в вашу пользу… А зачем вы на музыку ходили?
— Я видел его вчера; у него здоровые пальцы.