— Я уже предчувствовала, что вы что-нибудь такое спросите, — сказала она, пытливо смотря на него.
— Эх, разврат-то как ноне пошел! — повторил он вслух, вздыхая.
— Да лихо, брат, поспал: вечер на дворе, часов шесть будет. Часов шесть с лишком спал…
— Неужели нет никого? — звонко и весело закричал подошедший, прямо обращаясь к первому посетителю, всё еще продолжавшему дергать звонок. — Здравствуйте, Кох!
— Знаешь, что мне сейчас Зосимов шепнул, как мы выходили, — брякнул Разумихин, только что они вышли на улицу. — Я, брат, тебе всё прямо скажу, потому что они дураки. Зосимов велел мне болтать с тобою дорогой и тебя заставить болтать, и потом ему рассказать, потому что у него идея… что ты… сумасшедший или близок к тому. Вообрази ты это себе! Во-первых, ты втрое его умнее, во-вторых, если ты не помешанный, так тебе наплевать на то, что у него такая дичь в голове, а в-третьих, этот кусок мяса, и по специальности своей — хирург, помешался теперь на душевных болезнях, а насчет тебя повернул его окончательно сегодняшний разговор твой с Заметовым.
— А Петр Петрович негодный сплетник, — вдруг отрезала Дунечка.