— Да уж не вставай, — продолжала Настасья, разжалобясь и видя, что он спускает с дивана ноги. — Болен, так и не ходи: не сгорит. Что у те в руках-то?
«Это помешанный», — подумал Раскольников.
— Что писать? — спросил тот как-то особенно грубо.
— Что мне теперь делать, Дмитрий Прокофьич? — заговорила Пульхерия Александровна, чуть не плача. — Ну как я предложу Роде не приходить? Он так настойчиво требовал вчера отказа Петру Петровичу, а тут и его самого велят не принимать! Да он нарочно придет, как узнает, и… что тогда будет?
«Что им надо? Зачем дворник? Всё известно. Сопротивляться или отворить? Пропадай…»
Раскольников приметил этот чрезмерный страх.