— О, он давно уже в памяти, с утра! — продолжал Разумихин, фамильярность которого имела вид такого неподдельного простодушия, что Петр Петрович подумал и стал ободряться, может быть, отчасти и потому, что этот оборванец и нахал успел-таки отрекомендоваться студентом.
Это уже было невыносимо. Раскольников не вытерпел и злобно сверкнул на него загоревшимися гневом черными своими глазами. Тотчас же и опомнился.
— Какой прекрасный человек! — заметила Пульхерия Александровна.
— Да ничего, чай, водка, селедка. Пирог подадут: свои соберутся.
— Ишь нахлестался! — заметил подле него один парень.
— Потом скажу. — Раскольников замолчал и обратился к своему чаю.