«У тебя нет маски, — подумал он. — Норман, у тебя нет даже нейлонового чулка, чтобы натянуть на лицо; ты не побеспокоился об этом».
— Почему? Почему? Он ведь не знает, где я живу, не может знать, где я живу! Потому-то он и пришел на пикник: думал найти меня там. Синтия ведь не сказала ему, верно?
Она надела его на большой палец, поворачивая и так, и этак, подставляя под поток света, проникавший в ванную через небольшое окошко с матовым стеклом. Свет поблескивал на словах «Служба, верность, общество». По ней снова пробежала дрожь, и на мгновение почудилось, что Норман вот-вот материализуется рядом со своим бессменным талисманом.
В этот раз он не стал надевать лупу, просто поднял кольцо, подставляя его под пыльный солнечный луч.
— Вам действительно повезло, — заверил ее Хейл, Он оглядел помещение, и Рози проследила за его взглядом. За одним столом полицейский записывал показания плачущего подростка в свитере со школьной эмблемой на груди. За другим, в этот раз отгороженным высоким, от пола до потолка, стеклом с проволочной сеткой, полицейский в форме и детективный инспектор, снявший пиджак, так был виден пристегнутый к ремню служебный пистолет тридцать восьмого калибра, склонились над столом, едва не стукаясь лбами, изучая разложенные снимки. Перед рядом видеотерминалов, в противоположном конце комнаты, Густафсон обсуждал свой отчет с парнем, которому, как показалось Рози, не больше шестнадцати лет.