— Ух ты-ы-ы! — произнесла она, вскакивая на ноги, как резиновый мячик.
Норман снова вырастает в дверном проеме, и она видит, что он держит в руке бутерброд — ну конечно, ведь до сих пор не ужинал и, должно быть, голоден, — а в другой сжимает влажную тряпку из корзины в шкафу под раковиной. Приседает в углу, куда она заползла после того, как муж вырвал у нее из рук книжку, а потом нанес три коротких жестких удара в живот — бах, бах, бах, прощай, чужак, — и начинает вытирать размазанные пятна и капли крови: почти вся кровь и все остальные следы будут здесь, у основания лестницы, именно там, где надо.
— Что сказала именно так? — переспросил Норман. Голос все еще звучал хладнокровно — и даже приятно, пожалуй, — однако по морщинкам на запястье сжимавшей телефонную трубку руки потекла яркая струйка крови. Норман выдвинул пустой ящик письменного стола и занес над ним кулак, чтобы кровь падала в ящик. Маленькое крещение во имя того, кто займет эту вонючую конуру после него.
— Прислонись к дверце, — приказал он. — Прижмись задницей к холодильнику, и, если сдвинешься хоть на дюйм, я оторву тебе губы. Понял?
Норман разыскал мотоциклетную куртку, блестящую от множества заклепок, змеек и цепочек и скрипящую каждой складкой при малейшем движении. Он снял ее с вешалки. Продавец раскрыл рот, чтобы запросить за куртку двести пятьдесят долларов, посмотрел в бешеные глаза, глядящие на него из-под невообразимо белой пустыни свежевыбритого черепа, и сообщил покупателю, что она стоит сто восемьдесят долларов плюс налог. Продавец сбросил бы еще десятку или двадцатку, если бы Норман начал торговаться, но тот заплатил сразу. Он устал, в висках возникла тупая пульсирующая боль, ему хотелось вернуться в отель и улечься спать. Он мечтал проспать до самого завтрашнего утра. Ему нужно хорошенько отдохнуть, потому что завтра будет не до отдыха.
Здесь мало женщин, которым перевалило за тридцать, отрабатывающих удар по низко летящему мячу или пытающихся запустить свечу. Мало? Их, собственно, и вовсе нет, кроме этой брюнетки с короткой стрижкой и бледным сосредоточенным лицом. Поэтому молодые парни переглядываются, усмехаются, толкают друг друга локтями, разворачивают кепки козырьком назад, демонстрируя тем самым свое отношение, а она совершенно не обращает на них внимания, игнорирует и их смех, и взгляды, липнущие к телу, которое после рождения дочери снова слегка располнело. Слегка? Для киски ее возраста (говорят они) у нее потрясная фигура!