— Я бывала там не раз и не два, но вы, наверное, не это имеете в виду.
Вода стекала по ее лопаткам, струилась вдоль позвоночника, она замерзла еще сильнее, если только это возможно, и все же поднялась на последнюю, верхнюю ступеньку и посмотрела вверх на барельеф над широким темным входом в храм. На картине она не могла его разглядеть: он прятался в тени нависающего над входом козырька крыши.
Он обнимает ее, целует, а когда она крепче прижимается к нему и закрывает глаза, глубоко в голове звучит голос Мареновой Розы: «Теперь все счета оплачены… и если ты не забудешь о древе, все будет в порядке». Но каком древе? Древе Жизни? Древе Смерти? Древе Познания? Древе Добра и Зла?
— Тогда вы ясновидящая. Готов поклясться, лучше всего она смотрится на том месте, где ее повесили, в конце дня или начале вечера. Когда солнце подсвечивает ее сбоку.
— Все, о чем я хотел бы попросить вас, это прочесть первый абзац книги. Вслух.
— Это ваш муж? — Если бы голос повысился на тон или даже полтона, его можно было бы назвать паническим криком. Бык, мечущийся в чистом поле в поисках красной тряпки, вызвавшей его ярость. — Это Дэниэлс?