— Понятно, — промолвил отец и посмотрел на лошадь. — Подожди, я сейчас ее отведу.
Я засовывал теплое яйцо в рот, спускался вниз, и мы, сблизив головы, рассматривали его на моей ладони.
Я приподнял костыли и тяжело выбросил их вперед; плечи мои подпрыгнули при внезапном толчке, когда всем весом я снова налег на костыли. Затем я выбросил вперед свои ноги, — правая волочилась по земле, поднимая пыль, словно сломанное крыло. Я остановился, тяжело дыша, не спуская глаз с полоски земли перед собой.
Я соглашался с ним, но думал, что неплохо иметь борзую, если мать разрешит ее держать.
Она обвела глазами комнату, прижав пальцы к полным губам, чуть нахмурившись, как бы в нерешительности.
— Конечно, и этот один — миссис Карузерс, — сердито произнес отец. — До того дошло, что я начинаю бояться выезжать на молодой лошади. Будь у меня лошадь, которая не пугалась бы машины, я поехал бы прямо на вас.