— Похоже, что это Серый старика О'Коннора, — заметил я.
— Густые, как шерсть у собаки, — ответил он и добавил, как будто разговаривал сам с собой: — Да еще какие густые! Еще какие густые, черт возьми!
В палате, где мы лежали, пол был паркетный, желто-коричневый между кроватями и в середине комнаты, но темный и блестящий под кроватями, где по натертым воском половицам не ступали ноги сиделок.
Ее звали сиделка Фриборн, и все ее терпеть не могли. Она была исполнительной и умелой, но делала только то, что полагалось, и ничего больше.
Если же скользил только один костыль или я зацеплялся за камень или корень, то я падал вперед, на руки и никогда не ушибался.
Однажды я предложил Бобу вместо него съездить к водоему на Звездочке, и он охотно согласился.