То есть это она поначалу наивная. Капитан Бер застал одну такую волну, совпавшую с упразднением инквизиции, – под сладостные стоны о любви и добре новоявленные жрецы упивались властью, требовали подношений, а дальше в ход шло зелье «слезы дракона», разнузданные оргии и человеческие жертвы. Не успеешь оглянуться, и вот уже войска не решаются войти в город, жители которого объявили об основании рая на земле, а через пару месяцев те же войска занимаются утилизацией сорока тысяч трупов, отбиваясь от немногочисленных выживших уродцев (что характерно – употребляющих в пищу исключительно человеческую плоть). Если подумать, то на развалинах Нинтарка до сих пор запрещено жить…
Сатал был первым начальником, предложившим Беру снять с себя ответственность.
Только через сутки, добравшись до Редстона и увидев заголовки утренних газет, я понял, что произошло. Оказывается, накануне один из полицейских прорвался через проклятый лес и сумел вызвать подмогу. Полк НЗАМИПС был поднят по тревоге, они гнали туда всю ночь, потому что три активных гоула – страшная сила. Первоначально их было четыре, но покойный чистильщик дорого продал свою жизнь. По пятам колонну военных преследовала свора журналистов, готовых жизнью заплатить за возможность наблюдать такое событие. Нескольких из них я видел голосующими на обочине, но интуиция подсказала мне, что останавливаться не следует. Они на месте, а не то что гоула, даже гуля завалящего нет – все перебиты.
– Оружейное проклятие сработало? – с внутренним содроганием спросил капитан.
– Спасибо! – отозвалась трубка. – За мной должок.