— Все кончится в два счета, — хвастал он, — я тресну его, а он треснется о землю.
Если я взбирался на дерево в ту пору, когда сороки откладывали яйца, Джо обычно стоял под деревом и предостерегающе кричал, когда птицы готовились напасть на меня. Я карабкался по качающейся на ветру ветви, прижимая к ней лицо, и медленно подползал через развилины по буграм отставшей коры к темному круглому пятну, выделяющемуся на фоне неба среди листвы. Услышав крик Джо: «Берегись, вот она!» — я останавливался и, держась одной рукой, начинал отчаянно размахивать другой над своей головой, ожидая шума крыльев, резкого щелканья клюва и затем удара ветра в лицо, когда сорока вновь взлетала ввысь.
— Через все эти тряпки кровь не может просочиться, — заметил Джо. Никто ничего не узнает.
Артур сел рядом со мной на ящик неподалеку от печки. Мягкая улыбка предвкушения чего-то приятного не покидала его лица. Он любил песни, как он выразился, «хватающие за сердце», и все время просил Принца спеть «Буйный парень из колоний».
— Молодчина, так и надо, — похвалил меня Ангус.
— Хороша такая лошадь, — не раз повторял он, — у которой крепкая, добрая кость, лошадь с длинным корпусом и к тому же рослая.