— Спой нам «Буйный парень из колоний», — снова потребовал Тед. — К черту ерунду, что ты играешь! Мелодия гармоники с присвистом оборвалась.
— Нет, — ответил он задумчиво. — Нас, детишек, она никогда не била, но богу от нее сильно доставалось.
— Слыхал? — спросил он Мика. — А еще сиделка! Подумать только! Черт знает что…
Я быстро оглянулся на Ангуса и Мика, чтобы увидеть, слышали ли они эти слова.
Но по-прежнему я не мог справиться с поводьями. Я не мог ни сдержать пони, ни направить в ту или иную сторону. Бродя по зарослям или путешествуя в своей коляске, я обдумывал, как с этим быть. Вечером, прежде чем заснуть, я изобретал седла с движущимися ручками, со спинками, как у стульев, с ремнями, чтобы привязывать ноги к бокам лошади, но, сидя на спине Звездочки, понимал, что все это бесполезно. Я должен научиться держаться в седле, не прибегая к помощи ног, постичь искусство ездить верхом не держась!
Щенок заерзал, и я заглянул в норку, которую, приподняв руку, сделал из одеяла: он лежал там и смотрел на меня лучистыми глазенками, дружелюбно виляя хвостиком. Радость жизни, пульсировавшая в нем, передалась и мне, освежая и укрепляя меня, и я уже не испытывал слабости.