Отец не стал терять времени. Он оседлал лошадь и поехал на фабрику. Вернувшись под вечер, он привез еще одну потрясающую новость: Вильям Фостер провалился.
Я оставался там, пока воля, заставлявшая меня делать движения головой, не ослабевала, и тогда я медленно возвращался к мерцающим, качающимся бесформенным теням, которые медленно и постепенно принимали очертания кроватей, окон и стен палаты.
Отец переживал трудные дни. Он как раз объезжал несколько лошадей миссис Карузерс, и они находились у нас все время. Миссис Карузерс присылала сечку для прокорма животных. Раз в неделю Питер Финли оставлял четыре мешка у наших ворот; отец брал пригоршню сечки, пересыпал из одной руки в другую, выдувая ртом солому, пока на ладони не оставалась маленькая горстка овса. Чем больше оказывалось овса, тем довольнее был отец…
Когда пламя угасло, Джо охватило отчаяние; тонущие штаны темным пятном выделялись на поверхности поблескивающей воды, потом исчезли; Джо, не отрывая глаз, следил за этим пятном, наклонившись над водой, упершись руками в колени; при свете костра его голый зад казался нежно-розовым.
Мы с Джо сплетали целые истории вокруг этих деревьев со шрамами и тщательно их осматривали, ища следов каменного топора, которым туземцы пользовались для срезывания коры. Среди шрамов были шрамы поменьше, длиной с ребенка, и мы знали, что из таких кусков коры делались кулеманы — плоские блюда на которых женщины укладывали спать младенцев или носили ягоды и коренья, собранные для еды.
— Да, иди с Аланом, Энди, — сказал Джо. Он был рад избавиться от брата.