Артур Робинс собирался тронуться в путь. Его огромные дроги стояли нагруженные бревнами.
Преодолеть эти каменные барьеры оказалось для меня делом трудным. Я передвигался от одного обломка к другому, всем телом налегая на руки, чтобы легче было коленям, но, когда наконец достиг прохода между камнями, мои колени были уже исцарапаны и кровоточили.
Когда он наказывал ученика, никто в классе не занимался. Мы только смотрели в растерянном молчании, напуганные приступом гнева, который не могли ни понять, ни объяснить. Его покрасневшее лицо и изменившийся голос казались нам свидетельством каких-то страшных замыслов, и мы тряслись от страха на своих нартах.
— Черт возьми! Как же ты собираешься вылезти отсюда? — спросил Джо, опускаясь на траву около меня. — Сейчас, верно, больше трех часов, а я ведь должен еще пригнать уток домой.
Джо Кармайкл подошел ко мне с костылями, и Фредди помог мне подняться: я дрожал, как молодая лошадь.
С тех пор, если отец проезжал по шоссе на молодой лошади, Питер всегда останавливал автомобиль, но все равно лошадь сворачивала и мчалась на траву, как ни натягивал поводья отец, осыпая ругательствами всех и вся.