Мне было жаль, что их написал не я. Мне казалось теперь, что лошадь и двуколка — ничто в сравнении с умением писать стихи.
— Бухгалтером, — ответила Мэри, заглядывая в текст письма через плечо матери. — У бухгалтеров всегда собственные кабинеты, и вообще их все уважают.
Миссис Конлон торопливо бросила свои свертки на землю и, положив руку на мое плечо, заглянула мне в лицо. Рот ее был полуоткрыт.
— Когда-нибудь я куплю тебе целую плитку, — обещала она.
Иногда бродяги ночевали у нас в сарае. Как-то холодным утром Мэри кормила уток и увидела бродягу, лежащего на земле. Его одеяло оледенело и торчало колом, борода и усы были покрыты инеем. Когда он встал, то никак не мог разогнуться, пока солнце не согрело его.
— Что с ним случилось? — воскликнул тот, быстро подняв коляску. — Что с мальчонкой?