Я поехал вдоль нашего забора до купы акаций, потом осадил пони и откинулся назад, когда он, поворачиваясь, присел на задние ноги, а из-под его копыт летели камни, голова его то поднималась, то опускалась, пока, напрягаясь, он набирал скорость. Потом я помчался назад, и отец со всех ног побежал к калитке мне навстречу.
У него было большое, чисто выбритое лицо с глубокими складками от ноздрей до уголков рта. Кожа на его ляпе была гладкая, как клеенка. У него был подвижный, чуткий рот, который легко расплывался в улыбке, когда Ангус не чувствовал боля.
«Спешиваться я научусь скоро, — рассуждал я. — Если бы слезать с пони где-нибудь поблизости от костылей, то можно одной рукой держаться за седло, а другой взять костыли и поставить их под мышки. А вот садиться верхом — это другое дело. Нужны сильные ноги, чтобы поставить одну в стремя, а другой оттолкнуться от земли. Мне надо придумать какой-то другой способ».
— Вот посмотрим, что будет, когда мы расскажем об этом ребятам в школе! — заметил я.
— Ну как вы себя сегодня чувствуете, Бэрк? — нарочито бодро спросила она.