— Ну-ка! Пусти! — Он схватил Тайни за задние ноги.
Я же всегда оглядывался. Какое это было удовольствие — видеть рядом с собой, у колеса нашей брички, голову могучей лошади, ее раздувающиеся ноздри, хлопья пены, срывающиеся с ее губ.
Питер вышел к лошадям, и мне было слышно, как он покрикивает на них в темноте. Потом он замолчал, и до меня донеслись лишь мягкие звуки колокольчика: лошади углубились в заросли.
Сиделка Конрад покатила тележку по длинному коридору и через стеклянные двери вкатила ее в зал, посередине которого стоял высокий стол на тонких белых ножках.
— Таковы его отношения с богом, — заметил отец. — Не думаю, чтобы Маклеод особенно о нем раздумывал, когда возит бревна.
— Да, — решительно сказал Макдональд, — это так.