Исход боя не вызывал у меня сомнении. И был, скорей, заинтересованным наблюдателем, чем главным действующим лицом события, к которому так энергично готовились мои сторонники. Уже с самого начала было ясно, кто за кого «болеет». Каждому из ребят был задан вопрос, на чьей он стороне, и голоса разделились примерно поровну.
— Наклонись вперед и подгони ее, — сказал он. — Только тронь каблуком, и она сейчас же перейдет на галоп.
Он был маленького роста, с жесткими, торчащими бакенбардами, между которыми возвышался огромный нос, открытый всем ветрам. Беззащитный нос, красный, весь в рябинах; отец, знавший Артура, как-то сказал, что, видно, нос изготовили сначала, а потом уже приделали к нему Артура.
Она подняла меня и несколько секунд подержала, на руках, улыбаясь мне.
Я принял эту дань уважения без малейшего чувства гордости, недоумевая, за что он меня похвалил. Мне очень захотелось, чтобы он узнал, какой я замечательный бегун. Я наконец решился сказать ему об этом, но он уже повернулся к Папаше, который, сидя в своей коляске, ухмылялся беззубыми деснами.
— Я знаю способ, чтобы сделать любую масть, — хвастал Дин.