— Одна и та же, — теряя интерес к теме, махнула рукой Марта. — Просто виляет туда-сюда.
— А ну-ка тихо, — оборвал его Борис, в руке которого снова, будто из воздуха, материализовался топор. Повернулся к мужику: — Тебе чего, дядя?
Один в темноте. Ни писка, ни шороха. Здесь нет ни мышей, ни тараканов. Несколько десятилетий назад я бы порадовался такому посылу. Сейчас от этой мысли стало совсем жутко.
Несколько раз мы видели сумасшедших. Мужчина, сидящий на бордюре и посыпающий голову землей. Полуобнаженная, в истлевших лохмотьях девушка, с жутким тихим смехом кружащаяся возле мертвого светофора на перекрестке с Ломоносовским… Наверное, когда-то она была красива. Теперь от вида развевающихся на ветру лоскутов платья, едва прикрывающих молодое тело, бросало в дрожь.
— Тут всё хитрее, — сказала девчонка. — Видно, по всей длине нитку тянуть надо. Иначе не пройдешь.
Вскоре к Марте присоединились еще несколько человек, и прокладывать пути стало легче. Спустя пару дней, когда жизнь начала налаживаться, на общину наткнулись менты. Хорошо, что успели вовремя оборвать нити, ведущие в сторону Октябрьской, а то бы озверевшие стражи правопорядка всех бы вырезали — у них там вконец кровлю перекосило.