Антон остановился возле могучего дерева и присел, откинувшись спиной на ствол, как на спинку кресла.
Я прикусил язык, но было поздно. Послушник впрочем, не расстроился. Скорее наоборот — развеселился.
С другой стороны дороги подбирались еще трое — тоже драные, похожие скорее на обезьян, чем на людей.
Голос прозвучал хрипло и удивительно знакомо. Эту хрипотцу, не наигранную и не простуженную, я бы узнал где угодно.
Мы свернули на проспект шестидесятилетней годовщины забытой революции. Посреди зеленел очередной заросший сверх меры бульвар. По ту сторону торчали ветхие магазинчики с проваленными крышами, за ними возвышалась на гранитном постаменте огромная круглая блямба. Памятник заплесневел и разглядеть на поверхности круга хитро прищурившегося Хо Ши Мина было теперь весьма проблематично.
Борис перехватил мой взгляд и посерьезнел. Втоптал в асфальт окурок и молча пошел вперед. Мы гуськом потянулись за ним.